Шри Шримад Бхактивинода Тхакур - "Шри Джайва-Дхарма" - Глава 01

ГЛАВА 01. 
"Вечная и временная природы души"
···············································································


ТЕМЫ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ:

·    Медитация на Лилы Верховного Господа Шри Кришны. 

·       "Шри Према-Виварта" Шри Шримад Джагадананды Пандита. 

·        Васту-Гьяна.

·      Саттвика-Бхава.

·        Свабхава.

·        Нитья-Дхарма и наймитика-дхарма. 

·        Верховный Господь Шри Кришна - Брихад-Чит-Васту. 

·      Джива - ану-чит-васту. 

·        Татастха-Шакти. 

·        "Падение" дживы - анади-бахирмука.

···············································································

   В нашей вселенной система срединных планет, известная как Бху-мандала, напоминает по форме цветок лотоса.

Вокруг Бху-мандалы, подобно концентри­ческим кругам, расходятся семь островов. В самой чашечке вселенского «лото­са» располагается остров Джамбудвипа лучший из всех миров Бху-мандалы.

Из всех земель Джамбудвипы, наивысшее положение занимает Бхарата-варша, а на Бхарата-варше самое важное место принадлежит Гауда-бхуми.

И нако­нец в области Гауда-бхуми святая Шри Навадвипа-мандала, состоящая из девя­ти островов, — самая замечательная. 

В одной из областей Шри Навадвипа- мандалы, на восточном берегу Ганги, вечно пребывает чарующе-прекрасная Шри Годрума. Множество великих святых-вайшнавов испокон веков селились в рощах Шри Годрумы, чтобы совершать там хари-бхаджану.

В далеком прошлом в этом месте, в тихой беседке, сплетенной из виноград­ной лозы, божественная корова Сурабхи провела обряд поклонения Всевышне­му Господу Шри Гаурасундаре. 

Неподалеку располагалась Прадьюмна-кунджа, где находился бхаджан-кутир Прадьюмны брахмачари, близкого спутника Шри Чайтаньи Махапрабху, который в более близкие к нам времена совершал здесь свою бхаджану.

Теперь в Прадьюмна-кундже, в скромной хижине, обви­той виноградной лозой и скрытой в тени густой листвы, жил шикша-ученик Прадьюмны брахмачари, Шри Премадас Парамахамса Бабаджи. Всегда внут­ренне погруженный в божественную сееву, он поклонялся Господу, испытывая глубокие духовные переживания.

Однажды, много лет тому назад, Бабаджи Махараджа принял твердое ре­шение навсегда поселиться здесь, в этой божественной роще, ибо, в совершен­стве изучив священные писания, хорошо знал, что Годрума в Навадвипе неот­лична от Нандаграма во Враджа-мандале.

Он ежедневно повторял двести ты­сяч святых имен Господа Хари и предлагал сотни поклонов вайшнавам — пре­данным Господа. Собирая мадхукари (милостыню), он ежедневно обходил дома местных пастухов и крестьян, поддерживая этим скромным подаянием свою жизнь.

В каждой мелочи Бабаджи Махараджа строго следовал правилам и предписаниям жизни садху (святого). Исполнив ежедневные обязанности, он никогда не тратил время на пустые разговоры или обсуждение слухов и спле­тен. 

Вместо этого с глазами, полными слез, он погружался в чтение книги «Према-виварта» («Преображение божественной любви»), составленной Джагаданандой Пандитом, близким спутником Шри Гаурасундары.

В такие минуты в этой тихой роще собирались все преданные из округи, чтобы с любовью и преданностью слушать чтение Бабаджи Махараджа. Поче­му же им не слушать? Божественная сокровищница «Према-виварты» полна сгущенного сладостного нектара расы (трансцендентных вкусов преданности Господу), а сладкий, глубокий голос Бабаджи, читавшего неземные строфы, был подобен прохладному дождю, который гасил языки пламени материальных же­ланий и мирской чувственности в сердцах его смиренных слушателей.

Как-то вечером, закончив повторение намеченного количества святых имен, Парамахамса Бабаджи расположился в своей хижине, скрытой в зарос­лях мадхави и жасмина.

Раскрыв «Према-виварту», он принялся ее читать, по­грузившись в волны трансцендентных переживаний океана божественной любви. В этот момент к нему приблизился незнакомый саннъяси, странник в отреченном укладе жизни. Подойдя к бабаджи, он почтительно склонился к его стопам и замер, не поднимая головы в течение долгого времени.

Погло­щенный неземным блаженством транса преданности (самадхи), бабаджи спер­ва не замечал гостя, однако, спустя какое-то время, увидев перед собой санньяси, замершего в почтительном поклоне. Бабаджи, считавший себя незначи­тельнее травинки, мгновенно вскочил на ноги и сам распростерся на земле. Громко плача, он восклицал: «О Господь Чайтанья, о Господь Нитьянанда, про­шу Вас, будьте милостивы ко мне, спасите мою падшую душу!»

Увидев это, санньяси обратился к бабаджи: «О мой господин, я очень низ­кий и падший. Зачем, подражая мне, ты будто насмехаешься надо мной?» Ска­зав это, он бережно взял пыль со стоп святого бабаджи и, посыпав ею свою го­лову, сел перед ним.

Бабаджи заботливо предложил гостю циновку из древесной коры, а сам расположился напротив и голосом, полным любви, произнес следующие слова: «Какое незначительное служение может предложить тебе этот бесполезный че­ловек, о почтенный?»

Поставив на землю свою камандалу, сосуд для сбора милостыни, санньяси смиренно сложил ладони и с мольбой в голосе сказал: «О мой господин, я самый несчастный и неудачливый из людей. Большую часть своей жизни я провел в Варанаси и других святых местах, центрах ведического образования.

Я изу­чал писания и принимал активное участие в многочисленных философских спорах с видными учеными, знатоками «Веданты», стараясь убедить их в своем понимании истинного смысла Вед.

Проводя время подобным образом, я доско­нально изучил Упанишады, «Брахма-сутру», а также шесть фундаментальных направлений философской мысли Индии (шат-даршана): санкхью, патанджали, ньяю, вайшешику, пурва-мимамсу и уттара-мимамсу.

Затем я принял по­лное отречение от мира.

Уже прошло двенадцать лет с того дня, как Шрила Саччидананда Сарасватипада вручил мне эка-данду — священный посох саннъяси, странствующего отшельника-адвайтавади.

С дандой в руке, обла­ченный в шафрановые одежды монаха, я обошел всю Индию, посещая святые места. Куда бы я ни отправился на земле Бхарата-варши, я держался общества таких же как и я саннъяси — последователей Шри Шанкарачарьи.

Миновав три последовательные стадии саннъясы, известные как кутичака, бахудака и хам­са, я быстро достиг высшей ступени отречения — стадии парамахамсы.

Тогда я решил поселиться в Варанаси, где, приняв обет молчания — мауну, строго под­чинил свой разум медитации на три великие изречения Упанишад: ахам брахмасми (я есть Брахман), прагъянам брахма (Брахман есть сознание) и тат твам аси (ты есть То), которые Шри Шанкара утвердил в качестве трех маха-вакъя (наиболее важных утверждений ведических писаний).

Однако и в этом я не смог обрести то счастье и духовное удовлетворение, которое искал.

Но однажды произошло событие, которое перевернуло всю мою жизнь. Мне встретился святой вайшнав-садху. 

Он появился перед моим тихим жилищем, громко воспевая гимны, прославляющие игры Господа Хари и Его божествен­ные имена. Открыв глаза, я стал пристально смотреть на него.

Сам его облик, его тело, облитое потоками слез, со вставшими дыбом волосами, свидетельст­вовали о глубоких духовных переживаниях, доступных лишь тем кто, пребыва­ет на высшем уровне осознания Бога. Прерывающимся от восторга голосом он пел: «Шри Кришна Чайтанья! Прабху Нитьянанда!»

Он радостно танцевал, но ноги не слушались его, и он вновь и вновь падал на землю. Когда я созерцал эти удивительные проявления экстаза в теле святого вайшнава и слышал его чарующее пение, мое сердце переполнилось ранее не знакомым для меня чув­ством блаженной радости.

Оно было настолько удивительным и прекрасным, что я не в силах передать его словами. Хотя я был полностью захвачен этим ми­стическим ощущением божественной любви, следуя правилам жизни парамахамсы я не проронил ни слова. Ах, будь прокляты мои обеты, будь прокляты правила и ограничения жизни в отречении! Что может быть более жалким, чем моя судьба?! Почему, почему я не заговорил с ним?! 

Я не знаю, как это произош­ло, но с того дня в моем сердце родилось непреодолимое влечение к служению лотосным стопам Шри Кришны Чайтаньи.

Я потерял внутреннее спокойствие и, охваченный непреодолимым желани­ем найти этого вайшнава-садху, провел много дней в поисках, но все безрезуль­татно.

В тот день, когда я встретил его, и звук святых имен, слетающих с его уст, проник в мое сердце, я ощутил высочайшее трансцендентное блаженство, о су­ществовании которого даже не мог предполагать. 

Я даже не подозревал, что че­ловеку доступны подобные неземные ощущения.

Глубоко все обдумав, я пришел к заключению, что для меня не может быть большего блага, чем принять при­бежище у стоп чистого вайшнава.

С этой мыслью я оставил Варанаси и отправился в Шри Вриндавана Дхаму. Прийдя во Вриндаван, я встретил множество святых вайшнавов; часто можно было видеть, как переполненные чувством трансцендентной скорби, они гром­ко взывали: «О Шри Рупа! О Шри Санатана! О Шри Джива Госвами!» 

Погружен­ные в медитацию на игры Шри-Шри Радха-Говинды, они подобно безумцам ка­тались по земле и голосами, задыхающимися от переполнявшей их любви, взы­вали к имени Навадвипы.

Тогда в сердце своем я жадно устремился в Шри Навадвипу. Завершив паломничество по Шри Враджа-мандале, я отправился в длительное путешествие и, пройдя сто шестьдесят восемь миль пути, достиг Шри Майяпура. Это произошло буквально несколько дней назад.

Прослышав от жителей Майяпура о твоей славе, я наконец-то нашел тебя, горя желанием обрести прибежище у твоих лотосных стоп. Пожалуйста, будь милостив ко мне, прими меня как своего слугу и позволь исполнить заветную цель моей жизни. Это стало бы достойным венцом длинной череды моих духовных поисков».

С полными слез глазами, зажав во рту травинку как символ смирения, свя­той Парамахамса Бабаджи Махашая, сказал: «О Санньяси Тхакур, я самый последний из людей. Бесполезно прожигая бесценные дни своей жизни, я по­стоянно занят тем, что ем, сплю и веду бессмысленные разговоры. Несомненно, благая удача окончательно отвернулась от меня!

 Ты можешь видеть это своими глазами — я поселился в том самом месте, где Сам Шри Кришна Чайтанья на­слаждался Своими божественными играми, но проходят дни, а я так и не ощу­тил и капли кришна-премы — истинной любви к Господу. О санньяси, как же ты удачлив! Лишь на мгновение увидев вайшнава, ты обрел эту божественную лю­бовь. 

Нет никаких сомнений в том, что Кришна Чайтаньядев избрал тебя пре­емником своей милости! 

Прошу тебя, в то мгновение, когда тебе вдруг выпадет счастье вновь испытать эти чувства, вспомни обо мне, бесполезном и падшем бедняге. Только тогда твоей милостью я достигну цели жизни».

С этими словами святой бабаджи крепко обнял своего гостя-саннъяси, омыв его потоком слез, струящимся из глаз. Соприкоснувшись с телом вайшнава, Санньяси Махараджа был как громом поражен небывалым по силе чувст­вом, целиком охватившим его. 

Не в силах сдерживать волну трансцендентного восторга, он вскочил на ноги и принялся танцевать. Он радостно танцевал, не­престанно плакал и громко пел прерывающимся голосом:

джайа шри кришна чайтанйа шри прабху нитйананда джайа премадаса гуру джайа бхаджанананда

«Слава Шри Кришна Чайтанье! Вся слава Прабху Нитьянанде! Слава моему духовному учителю Шри Премадасу! Слава блаженству преданного служения!»

Парамахамса Бабаджи присоединился к саннъяси, полностью разделяя его чувства. Обнявшись, они пели и танцевали, а когда успокоились, сели друг на­против друга и проговорили очень долго на многие темы. 

Проявляя большое смирение, святой Бабаджи Махараджа сказал: «О махатма, пожалуйста, поживи здесь хотя бы несколько дней, чтобы я мог очиститься, общаясь с то­бой».

Святой санньяси ответил: «Почему ты просишь всего несколько дней? Я уже предложил свое тело служению твоим лотосным стопам, и теперь моя единственная молитва состоит в том, чтобы я мог служить тебе до конца жиз­ни».

Будучи глубоко образованным человеком в совершенстве изучившим свя­щенные писания, санньяси хорошо понимал те преимущества, которые обрета­ет ученик, живущий в доме духовного учителя и постигающий Абсолютную Ис­тину, находясь под его личным руководством; он также осознавал, насколько важно во всем строго следовать указаниям гуру, и потому с большой радостью поселился в тихой лесной роще на берегу Ганги.

Санньяси Тхакур ответил: «О Гурудев, я всегда счастлив исполнить любую твою просьбу».

К двум часам дня, перебравшись через реку Алакананда, они достигли де­ревни Девапалли. После этого они пересекли реку Сурьятила, и наконец их взо­ру предстал храм Господа Нрисимхи, где они обрели божественный даршан Прадьюмны брахмачари, личного слуги Всевышнего Господа. 

Завидев издалека своего духовного учителя, Парамахамса Бабаджи, упал на землю в шашт-анга-дандават поклоне, выражая тем самым свое глубочайшее почте­ние.

Полный любви к своему ученику, святой брахмачари поспешно выбежал из храмовой комнаты, обеими руками поднял бабаджи с земли и нежно обнял его. Усадив гостей, брахмачари расспросил дорогого ученика о его благополу­чии. 

После долгой беседы, в которой оба обсуждали глубокие духовные истины, касающиеся бхаджана, Парамахамса Бабаджи представил духовному учителю своего спутника, святого саннъяси.

Брахмачари Тхакур с большим уважением произнес: «Мой дорогой брат, ты обрел истинного, наиболее достойного гуру — Шри Премадаса Бабаджи Маха­раджа. Теперь тебе необходимо изучить «Према-виварту» под его в высшей сте­пени компетентным руководством».

Затем он сказал:

киба випра, киба нйаси, шудра кене найа джей кришна-таттва-ветта, сеи гуру хайа

Чайтанйа-чаритамрита, Мадхйа 8.128: «Кем бы ни был человек — брахманом, саннъяси или шудрой, — если он зна­ет науку о Кришне, он может быть гуру — духовным учителем».

Санньяси Тхакур склонился к лотосным стопам своего Парама-Гурудева (Духовного Учителя своего Духовного Учителя) и голосом, полным смирения, произнес: «О господин, ты близкий спутник Шри Чайтаньядева. Даже один твой милосердный взгляд способен очистить сотни высокомерных санньяси, подобных мне. Прошу тебя, будь же милостив ко мне и даруй мне благословение обрести чистую преданность!»

Поскольку Санньяси Тхакур не имел большого опыта в вопросе отношений вайшнавов между собой, он внимательно наблюдал за поведением своего гуру в беседе с его духовным наставником. 

Благодаря этому он хорошо усвоил важ­нейшие принципы вайшнавского этикета и обрел правильное понимание того, как должным образом вести себя по отношению к духовному учителю.

Такое знание является необычайно важной наукой для любого искреннего ученика. По завершении беседы, получив даршан Божества во время вечернего арати, Парамахамса Бабаджи и его спутник-саннъяси вернулись в Шри Годруму.

Спустя несколько дней Санньяси Тхакур загорелся желанием услышать воз­вышенные духовные истины из уст Парамахамса Бабаджи. К тому времени санньяси уже мало чем отличался от истинного вайшнава, за исключением сво­их одежд.

Благодаря многолетней практике он полностью держал под контро­лем побуждения ума и чувств, обладал благородными чертами характера и имел полную веру в путь духовного совершенствования (брахма-ништха). Кроме того, он был удивительно смиренен, а теперь обрел твердую веру в тран­сцендентные игры Господа.

Однажды перед самым восходом Солнца Парамахамса Бабаджи, приняв омовение и одев чистую одежду, как обычно, расположился в своем тихом кутире, спрятанном в зарослях мадхави. Взяв в руки четки, сделанные из дерева туласи, он погрузил свой ум и сердце в повторение святых имен Господа Хари.

Тогда ежедневные трансцендентные игры Божественной Четы Шри Шри Радха-Шьямасундары, проходящие перед восходом Солнца (нишанта-лила) и дос­тупные взору тех, кому открыты двери в нематериальные измерения, вошли в его сердце, наполнив его горьким и одновременно сладостным чувством трансцендентной разлуки.

Радху и Кришну в эти предрассветные часы ожидало расставание: Они должны были покинуть кунджу и незаметно вер­нуться каждый к себе домой. Это рождало глубокое чувство печали, которое пе­реживал всем своим существом святой Бабаджи Махараджа. 

Видя перед собой эту сцену, бабаджи не мог сдержать слезы, и они непрерывно струились из его глаз. Всецело погруженный в медитацию на эту Божественную лилу, он в своем вечно-совершенном духовном теле исполнял служение Божественной чете в со­ответствии с данным периодом суток (ашта-калъя-лила-смаранам).

Пребывая на духовном плане бытия, он абсолютно забыл о своем физическом теле. Неза­метно подойдя к нему, Санньяси Тхакур неслышно опустился рядом, наблюдая проявления саттвика-бхавы, трансцендентных признаков экстатической по­груженности сознания святого Бабаджи Махараджа.

Неожиданно, глядя прямо в глаза санньяси, Парамахамса Бабаджи сказал: «О сакхи, немедленно заставь замолчать эту обезьяну Какхати, пока она не пре­рвала счастливые минуты сна наших Радха-Говинды. Если на нашу беду Они проснутся раньше намеченного срока, Лалита Сакхи будет страшно недовольна нами, и тогда нам точно несдобровать! Ой! Взгляни! Ананга Манджари показы­вает нам — уже пора! Ты — Рамана Манджари и это твое служение! Пожалуй­ста, будь внимательна и осторожна!»

Говоря все это, Парамахамса Бабаджи вновь потерял внешнее сознание. С этого мгновенья, когда трансцендентная сварупа и нитъя-сева в духовном мире были таким чудесным образом открыты нашему герою, удачливый Санньяси Тхакур в своем сердце отдал себя без остатка этому сокровенному служению.

Тем временем первые лучи восходящего Солнца окрасили бордовым цветом горизонт Шри Годрумы, являя всю красоту пробуждающейся природы; повсюду мелодично запели птицы, подул нежный, прохладный ветерок. Теплые лучи утреннего Солнца, найдя спрятанную в зарослях лиан мадхави хижину Бабаджи Махараджи, явили взору редких прохожих ее скромное очарование.

Парамахамса Бабаджи сидел на циновке, сделанной из древесной коры. Он постепенно приходил в себя: пальцы его правой руки вновь стали медленно пе­редвигать бусины четок, а губы чуть слышно повторять Святые Имена.

Увидев это, Санньяси Тхакур почтительно склонился к стопам Бабаджи и, смиренно сложив ладони, сказал: «О мой господин, этот низкий человек хочет обратиться к тебе с вопросом, надеясь получить ответ, который избавит его от страданий. Пожалуйста, милостиво пролей прохладный нектар враджа-расы на мое серд­це, высохшее в пустыне брахма-гъяны (имперсонального знания, скрывающего личностную природу Всевышнего Господа)».

Бабаджи ответил: «Ты вправе задать вопросы и достоин получить на них от­веты. О чем бы ты ни спросил, я отвечу, насколько это в моих силах».

Санньяси Тхакур сказал: «О господин, я слышал много рассуждений о ре­лигии. Обращаясь ко многим людям, я спрашивал — что есть религия? К моему разочарованию, их ответы вступали в противоречие друг с другом, поэтому я ставлю этот вопрос перед тобой — будь добр, объясни, что есть истинная рели­гия, или, другими словами, какова органически присущая живому существу форма бытия (дхарма)? 

В чем состоят вечные обязанности индивидуальной ду­ши? Почему разные учителя по-разному понимают истинную суть религии и дают противоречащие друг другу наставления? 

Почему, если существует только одна Абсолютная Истина, философы ведут бесконечные споры, не при­ходя к единому заключению?»

Сосредоточив ум на лотосных стопах Всевышнего Господа Шри Кришны Чайтаньи, Парамахамса Бабаджи начал говорить: «О самый удачливый из лю­дей, я расскажу тебе о принципах религии в той мере, в какой позволяет мое собственное понимание. Пожалуйста, слушай внимательно.

Неотъемлемая природа любого существующего предмета или субстанции, называемых на санскрите васту, есть его вечная характеристика (дхарма). Эта вечная природа проявляет себя на концептуальном уровне существования объ­екта, называемом гхатана.

Другими словами, когда по воле Господа Кришны происходит творение какого-либо объекта, вместе с ним из небытия проявляет­ся сопутствующая ему и неотделимая от него природа. Именно она определяет­ся понятием дхарма.

Однако когда данный объект приходит в соприкосновение с другими явле­ниями проявленного бытия, его изначальная природа видоизменяется или ис­кажается.

С течением времени это искаженное состояние объекта закрепляет­ся за ним и создает ощущение вечной неотъемлемой его характеристики. Тем не менее, такое искаженное состояние объекта не отражает его истинную, объ­ективную природу, т.е. не является его свабхавой.

Ее называют нисарга — при­рода, приобретенная объектом в результате продолжительного контакта с по­сторонними факторами из внешнего окружения. 

Таким образом нисарга заме­щает собой свабхаву, выдавая себя за последнюю.

Возьмем, к примеру, воду, которая является васту — объектом, а способ­ность быть жидкой — это ее свабхава. Когда под влиянием внешних обстоя­тельств (низкой температуры) вода замерзает, превращаясь в лед, ее приобре­тенное свойство твердости замещает собой органически присущую ей приро­ду — быть жидкой.

В действительности же приобретенная природа не может быть вечной. Она или случайна, или временна. Она проявляется в результате определенных обстоятельств, какое-то время существует и затем, когда причи­на, породившая ее, исчезает, она также автоматически прекращает свое суще­ствование. 

С другой стороны, свабхава объекта, его истинная природа, сущест­вует вечно.

 Даже будучи искаженной, она не исчезает, но пребывает как бы в дремлющем состоянии, сохраняя неразрывную связь с объектом. 

Раньше или позже, когда время и обстоятельства сложатся должным образом, вечная при­рода объекта опять проявится и будет вновь утверждена как объективный факт.

Истинная природа объекта есть его нитъя-дхарма, вечное предназначение, тогда как приобретенная природа объекта — его наймитика-дхарма, времен­ное и случайное предназначение.

Обладающий васту-гъяной — истинным по­ниманием сути вещей — может увидеть разницу между нитъя- и наймитика-дхармой. Те же, кому такого знания явно не достает, вынуждены ошибаться, принимая одно за другое, будучи уверенными, что временная природа объекта и есть его вечная дхарма».

Санньяси Тхакур сказал: «Прошу, объясни мне значение слова васту».

Парамахамса Бабаджи: «Санскритское слово «васту» происходит от гла­гольного корня «вас», что значит «существовать», «обитать» или «пребывать в каком-либо состоянии». Добавляемый к нему суффикс ту превращает слово в отглагольное существительное.

Таким образом, то, что существует и может быть понято само по себе, есть васту. 

Васту бывает двух видов: ваставаи ава-става — соответственно реально существующая категория и не существующая на деле, или временная, категория. 

Вастава васту обозначает предметы тран­сцендентного мира, а авастава васту используется для описания временных объектов материального проявления, которые можно разложить на несколько категорий: дравъя (предметы), гуна (качества) и другие. 

Только трансцендент­ные «предметы» в действительности существуют, тогда как временные катего­рии мирского бытия имеют лишь некое подобие существования, которое ино­гда истинно, а иногда ложно. 

Человек, верящий во что-либо, может иметь пра­вильное представление, но может и ошибаться, принимая иллюзию за реаль­ность.

«Шримад-Бхагаватам» (1.1.2) говорит в этой связи:

ведйам ваставам атра васту шива-дам

«Только истинная реальность, отличная от иллюзии, которая существует в неразрывной связи с Верховной Абсолютной Истиной и служит на благо всем и каждому, может быть объектом познания для серьезного исследователя».

Из этого утверждения «Бхагаватам» становится очевидным, что лишь мир духа есть единственно истинное бытие, а Верховный Господь, Бхагаван есть единственный вастава-васту — исключительное проявление этого бытия.

Он является причиной существования бесчисленных живых существ — джив, на­деленных индивидуальностью, которые есть его вечные неотъемлемые части­цы, а также причиной майи — магической энергии, порождающей иллюзию. 

Поэтому слово васту указывает на три фундаментальные реалии: Бхагавана, дживу и майю.

Существование всех трех совершенно объективно, и знание об их взаимоотношениях есть шуддха-гъяна, чистое знание. Философы, каждый по-своему, пытаются объяснить истинную природу этих трех реалий, однако все их толкования касаются лишь авастава васту — временных, иллюзорных мирских категорий.

Так, мыслители школы вайшешика «разбирают по частям» материальное творение, выделяют его различные составляющие, такие, как дравъя (объекты) и гуны (их качества), однако видят перед собой лишь матери­альные категории авастава васту.

Вастава васту обладает вишеша-гуной, конкретными индивидуальными чертами, определяющими саму его природу. Такие определенные признаки присущи и вечным душам — индивидуальным живым существам».

Услышав это, Санньяси Тхакур сказал: «О мой господин, я хочу более ясно понять этот предмет!»

Бабаджи Махашая ответил: «Однажды преданный по имени Кришнадас Кавираджа, вобравший в себя всю милость Шри Нитьянанды Прабху, показал мне свою рукопись книги «Шри Чайтанья-Чаритамрита». 

На страницах этой книги Шриман Махапрабху дает нам такое обьяснение:

дживера сварупа хайа — кришнера нитйа-даса кришнера татастха-шакти, бхедабхеда-пракаша

Чайтанйа-чаритамрита, Мадхйа, 20.108: «Находясь между духовной и материальной природой, живое существо, по­рожденное татастха-шакти — пограничной энергией Всевышнего Господа, навечно едино и одновременно отделено от Него».

кришна бхули сей джива анади-бахирмукха атаева майа таре дейа самсара-духкха

Чайтанйа-чаритамрита, Мадхйа, 20.117: «Забыв о Кришне, живое существо в незапамятные времена пало жертвой влечения к внешней иллюзорной энергии Господа. Поработив душу, майя за­ставляет ее влачить жалкое мирское существование и переносить бесчислен­ные материальные страдания».

Кришна — это чит-васту, Тот, кто воплощает в Себе всю совокупность ду­ховного бытия. Его можно сравнить с Солнцем духовного мира. Дживы подоб­ны атомарным частицам света, расходящимся в лучах Солнца, их количество невозможно подсчитать.

Кто-то может возразить: «Вы говорите, что Бхагаван и живые существа по­добны соответственно Полному Целому и Его составным частям. Это означало бы, что Бог, говоря образным языком, «разобранный на составляющие», дол­жен был бы утратить Свое личностное индивидуальное существование. Это по­добно тому, как гора, расколотая на множество кусков, перестанет существо­вать».

На это я отвечу: «Этот пример не верен. Возьмем более подходящую анало­гию, которую приводят Веды. Они сравнивают дживы с искрами, вылетающи­ми из пламени костра, который, однако, не гаснет. Подобно этому, хотя бесчис­ленные дживы исходят из Господа Шри Кришны, Он остается полным и неиз­менным. 

В действительности же не существует такой аналогии, которая смогла бы совершенным образом описать природу Абсолютной Истины. 

Примеры ко­стра и вылетающих из него искр, лучей, исходящих от Солнца или философ­ского камня, прикосновением к железу создающего золото, далеки от того, что­бы быть точными. Поэтому, оставив все попытки постичь истину, опираясь на мирские аналогии, человек должен раскрыть свое сердце Божественному от­кровению, являющему истинную природу души и Бога.

Господь Шри Кришна — это брихад-чит-васту — бесконечно великое тран­сцендентное живое существо, тогда как джива — это ану-чит-васту — бесконе­чно малое трансцендентное живое существо. 

Оба, будучи полностью духовны­ми (чит-дхарма), они различаются тем, что Кришна — это полное целое, а джива есть Его неотъемлемая частица.

Господь Кришна вечно господин, а дживы вечно Его слуги. Необходимо также отметить, что эти взаимноотношения со­вершенно естественны для обеих сторон. 

Кришна — самый привлекательный для живых существ, которые устремляют к Нему все свои помыслы. Кришна — Верховный повелитель, а дживы добровольно подчиняются Ему. 

Кришна— на­блюдатель, а дживы — объекты Его наблюдения. Кришна есть полное совер­шенное целое, а дживы малы и незначительны. 

Кришна обладает верховным могуществом, а дживы лишены независимой силы. Поэтому кришна-дасъя — любовное служение и полное предание себя Господу Кришне — есть вечная свабхава, или дхарма дживы.

Господь Кришна — повелитель безграничных энергий. Полная сумма этих энергий (пурна-шакти) являет себя без остатка в духовном мире, чит-джагат.

Для того, чтобы проявить на свет индивидуальные души — дживы, Он исполь­зует одну из Своих энергий, называемую пограничной, или татастха-шакти.

Посредством этой энергии и создается существо (васту), которое способно на­ходиться среди как одушевленных существ, подобных ей самой (чит-васту), так и предметов, состоящих из мертвой материи (ачит-васту).

Таким образом, рожденная из татастха-шакти, душа способна одновременно поддерживать отношения с духовным миром и материальным. Дух абсолютно чист и наделен сознанием, а точнее он есть сознание, тогда как материя, лишенная сознания, есть его прямая противоположность.

Поэтому для трансцендентной души на самом деле невозможна связь с безжизненной материей. Тем не менее, божест­венная энергия Господа, называемая татастха-шакти, делает возможным.

Часть земной поверхности, расположенная между кромкой воды и сушей, называется тата (берег).

Поскольку по берегу проходит граница между двумя стихиями, тата соприкасается с обеими. Точно также божественная энер­гия — татастха-шакти — непостижимым образом соединяет в себе две про­тивоположные по сути категории — материю и дух.

Поэтому положение дживы отличается от положения вечных обитателей духовного царства, никогда и ни при каких обстоятельствах не соприкасающихся с материей. 

В то же время джива не принадлежит и материальному царству, созданному из безжизнен­ных тел.

Не относясь ни к материи, ни к духу, индивидуальная душа составляет совершенно отдельную категорию. По этой причине между дживой и Верхов­ным Господом всегда существует разница.

Бхагаван — Верховный повелитель майи, энергии, творящей иллюзию. Она подчиняется Ему во всем, тогда как джива под влиянием определенных обстоя­тельств становится ее слугой. 

Поэтому выделяют три объективные, всегда су­ществующие отделенные категории — Бхагавана, майю и дживу. Из них Бхагаван — Верховная Личность Бога — главенствующая категория, основа двух других, что подтверждается в «Катха-упанишаде» (2.2.13) и «Шветашватара- упанишаде» (6.13):

нитйа нитйанам четанаш четананам

«Он (Всевышний Господь) — Верховный Вечный среди многих вечных. Он главное, обладающее сознанием существо, среди многих наделенных сознани­ем существ».

С другой стороны джива, рожденная из татастха-шакти, согласно своей природе — вечный слуга Кришны, поэтому она — бхедабхеда-пракаша — про­явление, одновременно отличное и неотделимое от Господа.

Разница проявля­ется в том, что джива попадает во власть майи, тогда как Кришна — всегда по­велитель этой иллюзорной энергии.

С другой стороны, как джива, так и Бхагаван есть чит-васту — полностью духовные существа и, кроме того, джива — это особая энергия Всевышнего. В этом состоит их вечное различие.

Если оба эти принципа, единство и различие — вечны, тогда принцип различия стано­вится более существенным, чем принцип единства.

Служение Кришне — вечная дхарма дживы Забыв об этом, она попадает во власть майи и оставляет Кришну. Это проявляется в том, что джива входит в материальное творение.

Поскольку появление у дживы чувства безразличия к Господу и вхождение ее в материальные миры происходит одновременно, не­возможно зафиксировать то мгновение в истории ее существования, которое можно было бы назвать «падением души».

Поэтому здесь используется словосо­четание анади-бахирмукха, указывающее на то, что душа в незапамятные вре­мена оставила Господа, привлеченная его внешней иллюзорной энергией.

Ког­да это произошло, вследствие контакта с материей джива, казалось бы, утра­тила свою изначальную дхарму, поскольку в то самое мгновение, когда джива связала себя с майей, ее вечная дхарма изменила свою форму.

 В контакте с энергией, рождающей иллюзию, джива принимает на себя временную, лож­ную природу— нисаргу, наделяется иллюзорными индивидуальными чертами.

Эта временная природа дживы вызывает к жизни и комплекс временных пра­вил и предписаний, регулирующих ее существование в материальном мире — наимитика-дхарму.

Вечные обязанности души, нитъя-дхарма, — едины, неиз­менны и безупречны независимо от ситуации. 

Временные же обязанности дживы (наимитика-дхарма) рождены от ее соприкосновения с материальным миром и потому принимают самые разнообразные формы, в зависимости как от обстоятельств жизни, так и мнений различных ученых».

Посчитав тему за­вершенной, Парамахамса Бабаджи стал перебирать в руке четки, продолжая свое повторение хари-нама джапы.

Выслушав объяснение возвышенных истин, Санньяси Тхакур предложил свои почтительные поклоны и произнес: «О мой господин, сегодня я хорошо об­думаю все, о чем ты мне поведал и, если у меня возникнут вопросы, с твоего разрешения, я задам их тебе завтра».